В XVIII веке жизнь нашей Церкви, лишенной патриарха и возглавленной светским Синодом, была регламентирована на манер чиновничьего учреждения. Изъятие церковных земель сделало ее нищенкой на содержании государства. Из более чем тысячи монастырей — цитаделей веры — сохранилась всего треть. Духовенство утратило силу нравственного авторитета. Народ с недоверием смот­рел на казенную, подневольную Церковь и уходил в раскол, в секты. Дворянство повлеклось к антихристианским учениям и прямому безбожию. Развращались нравы… Это была катастрофа.

И вот будто в ответ на внешние притеснения в сокровенных церковных глубинах прорастают семена духовного возрождения. Кое-где в монастырях стал утверждаться дух древнего строгого подвижничества. Зародилась традиция старчества — когда умудренный подвижник руководил духовной жизнью множества мирян. Таким старцем-учителем был и Серафим Саровский. В XIX веке старчество оказало могучее влияние на русскую творческую элиту. А с 1820-х годов трудами московского митрополита Филарета (Дроздова) ширилась просветительская работа Церкви, улучшалось духовное образование, раскрутилось во всю мощь христианское миссионерство на иноверческих окраинах империи. Церковь постепенно возвращала себе доброе имя и высокий статус…

Подвиги бывают разными. Могут быть на войне… а могут быть тоже на войне, только война эта не физическая, а духовная. Война за свою душу, война против духов зла, война против своей слабой, испорченной грехом природы. Тех, кто совершает такой подвиг, Церковь называет преподобными — то есть ставшими подобным Богу. Таков преподобный Серафим Саровский — великий святой нашей Церкви.

Восхождение в подвигах

Мирское имя преподобного Серафима — Прохор Мошнин, родом он был из курских купцов, но с юности понял, что мирская жизнь не для него. И первым его подвигом стал подвиг послушания, самый обычный для монастырских насельников. Для 24-летнего Прохора он начался в 1778 году, с прихода в Саров. Жизнь в монастыре вообще трудна и сурова — тут и тяжелая физическая работа, и углубленное внимание к своей душе, и непрестанная молитва, и строгое воздержание. А если к тому же человек имеет сердце, пламенеющее к Богу, он сам будет стремиться к гораздо большим трудам, подвигам веры и терпения. Поэтому его жизнь в монастыре оказывается намного суровее. Уже во время послушничества Прохор показал себя именно таким. Любые тяжелые работы — в хлебопекарне, в столярной, на рубке леса — он исполнял безропотно, со всем усердием и любовью к делу. Позже он говорил, что послушание — корень спасения: «Здесь и смирение, и подвиг». Послушание разрушает гордыню, причину всякого зла: гордым, как известно, Бог противится, а смиренным дает благодать.

Горение к Богу у послушника оказалось столь ярким, что при монашеском постриге восемь лет спустя он получил имя Серафим (по-еврейски это значит «пламенный»). Чуть позже он стал диаконом, а затем священником, иеромонахом. Служа в церкви, отдаваясь священническому служению всеми силами души, он как будто переносился в рай, наяву видел ангелов и даже Бога. Однажды во время литургии Серафим увидел Иисуса Христа, «грядущего на воздухе», и «удостоился особенного от Него благословения», как сам позже рассказал. Только об одном он жалел: «Почему человек не может, подобно ангелам, беспрестанно служить Господу?»

Но и на этом душа пламенного Серафима не могла остановиться и желала большего — уединенной, углубленной молитвы. В 1794 году он переселился в «пустыньку» — тесную деревянную келью в дремучем саровском лесу, в нескольких верстах от монастыря. Здесь много лет он совершал следующий подвиг — пустынничества. Это особый иноческий подвиг, не каждому монаху он по силам. Он требует усиления и постничества, и молитвенных трудов, и духовного трезвения. Последнее нужно особенно, чтобы не попасться на искушения и соблазны, не поддаться страхам, которыми мучает пустынника вся бесовская рать падших духов. «Батюшка, видали ли вы злых духов?» — спросили его много позже. «Они гнусны…» — был ответ.

Только по воскресеньям он приходил в монастырь для причащения. Питался с собственного огорода (да и то не всегда — несколько лет он подкреплял телесные силы одной лишь травой снытью); в жестокие морозы носил ту же одежду, что и летом. «Томлю томящего меня», — говорил он, имея в виду борьбу с низменной человеческой природой, испорченной грехом, подверженной нечистым страстям, как телесным, так и душевным. И в любое время, за любой работой Серафим не переставал творить внутреннюю молитву, так что нередко надол­го застывал «как бы в изумлении», созерцая небес­ные тайны.

Вскоре к своим трудам Серафим прибавил новый и чрезвычайный подвиг — столпничество, молитвенное стояние на камне. В монашеской практике это очень редкий вид аскетического делания. Поводом оказалось предложение Серафиму стать настоятелем некоего монастыря. Он отказался, но помысел тщеславия все же возник. Преодоление искушений (а искушение властью — одно из коварнейших) очищает и укрепляет подвижника, как огонь — золото и сталь. Три года после этого длилось покаянное стояние на камне. Каждую ночь Серафим со слезами взывал к Богу, стоя на коленях на большом лесном валуне. А днем возносил покаянную молитву в келье, где тоже установил камень. Немеющие воздетые руки, изнуренная плоть, костяные мозоли на коленях. «Это выше сил человеческих», — скажет один из тех, кому Серафим под конец жизни открыл эту страницу своего монашеского бытия.

В диких пустынных местах подвижник терпит и нападения от лихих людей. Однажды в лесу на Серафима напали разбойники. Физически он был очень силен, у него был топор, он мог защищаться — но не стал. Жизнь монаха целиком принадлежит Богу, и если Господь счел лучшим для него пострадать от человеческих рук — то следует смириться и не противиться. Это все тот же подвиг послушания. Серафима жестоко избили, нанеся смертельные раны. Лишь чудом он остался жив. Разбойников — местных крестьян — скоро нашли и хотели судить, но Серафим умолил отпустить их. А когда они раскаялись и пришли к нему, то простил их.

Через несколько лет подвижник усугубил свое аскетическое житие подвигом молчальничества, «блаженного безмолвия». Стал реже бывать в монастыре, прекратил всякое общение с мирянами, приходившими в его пустынь за духовным назиданием. «Совершенное безмолвие есть крест, на котором должен человек распять себя со всеми страстями и похотями», — говорил христианский святой Варсануфий Великий. В этом священном безмолвии, соединенном с постоянной внутренней молитвой, подвижнику открывается простор для богосозерцания и богообщения. Это такое состояние, в котором, по словам святителя Феофана Затворника, «внутрь собранный и углубленный дух огнем Духа Божественного возводится к серафимской чистоте и пламенению к Богу и в Боге». А древнерусский монах-писатель Епифаний Премудрый сказал, что тот, кто «вкусил сладости безмолвия», никогда по своей воле не захочет от него отказаться, не пожелает ничего другого.

Но монах живет не своей волей, а Божьей. Кончилось его 16-летнее лесное уединение. В 1810 году Серафим вынужден был вернуться на жительство в монастырь — на этом настояло монастырское начальство, и он подчинился без споров и обид. Однако еще несколько лет он пребывал в молчаливом затворе, чтобы окончательно утвердиться в бесстрастии, в совершенном внутреннем мире. Надо сказать, что затворничество как подвиг отличается от пустынничества, так как оно проходит в многолюдном монастыре, где больше искушений человеческой суетой, труднее хранить безмолвие души.

«Проповедь в явлении духа и силы»

И, наконец, Серафим выходит на путь последнего, великого подвига — апостольского. Настало время Серафиму служить миру своей любовью, боговдохновенным словом и молитвой, «просвещая, руководя, чудодействуя».

Он начал принимать у себя людей. Слава о святом старце распространилась уже по всей России, к нему стали стекаться богомольцы. Но полностью двери своей кельи Серафим открыл для нескончаемого людского потока лишь в 1825 году, по прямому велению явившейся ему Божией Матери. Каждый день к нему собиралось до одной-двух тысяч человек. Он принимал всех с неизменной лаской, наставлял, по необходимости открывал будущее в их судьбе, исцелял болезни — душевные и телесные. К нему шли все: бедные и богатые, больные и здоровые, простые умом и хорошо образованные.

Многой милости сподобился святой Серафим от Бога, многое ему было даровано за его непосильные труды. В народе он прославился обилием чудес. Не однажды старца видели в лесу кормящим диких медведей. Он мог неведомым образом переноситься из одного места в другое. Ему было дано повелевать стихиями. «Я мог бы и золу превратить в злато, но не хочу», — говорил Серафим. Он получил от Бога дар власти над жизнью и смертью. По молитвам его вставали на ноги неизлечимо больные.

Весь его земной путь стал примером жизни, в которой через любовь к Богу грешная и немощная человеческая природа преображается, становится вместилищем Святого Духа. Однажды в беседе с помещиком Н. А. Мотовиловым, «служкой Серафимовым», как тот звал себя, преподобный раскрыл главный смысл жизни христианина. Истинная наша цель — «в стяжании Святого Духа», а молитва, пост и дела милосердия служат лишь средством к этому. Стяжание Святого Духа означает приобретение в душе своей «сокровища вечного, неоскудеваемого», которое «светится в сердце <…> Божественным светом». Этот свет иного, небесного мира изглаживает из сердца человека следы его грехов, «одевая <…> одеждой нетления», превращая человека в храм, где пребывает Бог.

Таким храмом, исполненным Божественного света, был Серафим. В той же беседе Мотовилов, не совсем понимая слова старца, попросил его объяснить получше, что такое благодать Святого Духа. Тогда преподобный взял его за плечи и сказал: «Мы оба теперь в Духе Божием. Что же ты не смотришь на меня?» Мотовилов ответил: «Не могу смотреть, потому что из глаз ваших молнии сыплются. Лицо ваше сделалось светлее солн­ца, и у меня глаза ломит от боли».

В церковном песнопении преподобному Серафиму говорится, что он «многим путь был ко спасению», то есть от него и через него многие идут ко Христу-Спасителю. Вот, например, свидетельство человека, до разговора со старцем равнодушного к вере: прежде «для меня в духовном мире все было совершенно безразлично, и я ко всему был одинаково хладнокровен. Отец Серафим впервые дал мне теперь почувствовать всемогущество Господа Бога…»

Митрополит Вениамин (Федченков) писал в своей книге о преподобном, что в каждого, кто к нему приходил, он точно «впрыскивал жизненную силу, светлую радость, подъем духовного напряжения, крепость в добре, желание исправления. Кратко сказать: пламенный Серафим зажигал людей огнем и благодатным духом возрождения».

Мирское имя преподобного Серафима — Прохор Мошнин, родом он был из курских купцов, но с юности понял, что мирская жизнь не для него. И первым его подвигом стал подвиг послушания, самый обычный для монастырских насельников. Для 24-летнего Прохора он начался в 1778 году, с прихода в Саров. Жизнь в монастыре вообще трудна и сурова — тут и тяжелая физическая работа, и углубленное внимание к своей душе, и непрестанная молитва, и строгое воздержание. А если к тому же человек имеет сердце, пламенеющее к Богу, он сам будет стремиться к гораздо большим трудам, подвигам веры и терпения. Поэтому его жизнь в монастыре оказывается намного суровее. Уже во время послушничества Прохор показал себя именно таким. Любые тяжелые работы — в хлебопекарне, в столярной, на рубке леса — он исполнял безропотно, со всем усердием и любовью к делу. Позже он говорил, что послушание — корень спасения: «Здесь и смирение, и подвиг». Послушание разрушает гордыню, причину всякого зла: гордым, как известно, Бог противится, а смиренным дает благодать.

Горение к Богу у послушника оказалось столь ярким, что при монашеском постриге восемь лет спустя он получил имя Серафим (по-еврейски это значит «пламенный»). Чуть позже он стал диаконом, а затем священником, иеромонахом. Служа в церкви, отдаваясь священническому служению всеми силами души, он как будто переносился в рай, наяву видел ангелов и даже Бога. Однажды во время литургии Серафим увидел Иисуса Христа, «грядущего на воздухе», и «удостоился особенного от Него благословения», как сам позже рассказал. Только об одном он жалел: «Почему человек не может, подобно ангелам, беспрестанно служить Господу?»

Но и на этом душа пламенного Серафима не могла остановиться и желала большего — уединенной, углубленной молитвы. В 1794 году он переселился в «пустыньку» — тесную деревянную келью в дремучем саровском лесу, в нескольких верстах от монастыря. Здесь много лет он совершал следующий подвиг — пустынничества. Это особый иноческий подвиг, не каждому монаху он по силам. Он требует усиления и постничества, и молитвенных трудов, и духовного трезвения. Последнее нужно особенно, чтобы не попасться на искушения и соблазны, не поддаться страхам, которыми мучает пустынника вся бесовская рать падших духов. «Батюшка, видали ли вы злых духов?» — спросили его много позже. «Они гнусны…» — был ответ.

Только по воскресеньям он приходил в монастырь для причащения. Питался с собственного огорода (да и то не всегда — несколько лет он подкреплял телесные силы одной лишь травой снытью); в жестокие морозы носил ту же одежду, что и летом. «Томлю томящего меня», — говорил он, имея в виду борьбу с низменной человеческой природой, испорченной грехом, подверженной нечистым страстям, как телесным, так и душевным. И в любое время, за любой работой Серафим не переставал творить внутреннюю молитву, так что нередко надол­го застывал «как бы в изумлении», созерцая небес­ные тайны.

Вскоре к своим трудам Серафим прибавил новый и чрезвычайный подвиг — столпничество, молитвенное стояние на камне. В монашеской практике это очень редкий вид аскетического делания. Поводом оказалось предложение Серафиму стать настоятелем некоего монастыря. Он отказался, но помысел тщеславия все же возник. Преодоление искушений (а искушение властью — одно из коварнейших) очищает и укрепляет подвижника, как огонь — золото и сталь. Три года после этого длилось покаянное стояние на камне. Каждую ночь Серафим со слезами взывал к Богу, стоя на коленях на большом лесном валуне. А днем возносил покаянную молитву в келье, где тоже установил камень. Немеющие воздетые руки, изнуренная плоть, костяные мозоли на коленях. «Это выше сил человеческих», — скажет один из тех, кому Серафим под конец жизни открыл эту страницу своего монашеского бытия.

В диких пустынных местах подвижник терпит и нападения от лихих людей. Однажды в лесу на Серафима напали разбойники. Физически он был очень силен, у него был топор, он мог защищаться — но не стал. Жизнь монаха целиком принадлежит Богу, и если Господь счел лучшим для него пострадать от человеческих рук — то следует смириться и не противиться. Это все тот же подвиг послушания. Серафима жестоко избили, нанеся смертельные раны. Лишь чудом он остался жив. Разбойников — местных крестьян — скоро нашли и хотели судить, но Серафим умолил отпустить их. А когда они раскаялись и пришли к нему, то простил их.

Через несколько лет подвижник усугубил свое аскетическое житие подвигом молчальничества, «блаженного безмолвия». Стал реже бывать в монастыре, прекратил всякое общение с мирянами, приходившими в его пустынь за духовным назиданием. «Совершенное безмолвие есть крест, на котором должен человек распять себя со всеми страстями и похотями», — говорил христианский святой Варсануфий Великий. В этом священном безмолвии, соединенном с постоянной внутренней молитвой, подвижнику открывается простор для богосозерцания и богообщения. Это такое состояние, в котором, по словам святителя Феофана Затворника, «внутрь собранный и углубленный дух огнем Духа Божественного возводится к серафимской чистоте и пламенению к Богу и в Боге». А древнерусский монах-писатель Епифаний Премудрый сказал, что тот, кто «вкусил сладости безмолвия», никогда по своей воле не захочет от него отказаться, не пожелает ничего другого.

Но монах живет не своей волей, а Божьей. Кончилось его 16-летнее лесное уединение. В 1810 году Серафим вынужден был вернуться на жительство в монастырь — на этом настояло монастырское начальство, и он подчинился без споров и обид. Однако еще несколько лет он пребывал в молчаливом затворе, чтобы окончательно утвердиться в бесстрастии, в совершенном внутреннем мире. Надо сказать, что затворничество как подвиг отличается от пустынничества, так как оно проходит в многолюдном монастыре, где больше искушений человеческой суетой, труднее хранить безмолвие души.

Источник: Православный журнал «Фома»

26 июля Православная Церковь празднует Собор архангела Гавриила. По церковной традиции первый раз в году этот праздник отмечается на следующий день после Благовещения Пресвятой Богородицы, а в июле он празднуется второй раз.

Считается, что поводом к установлению праздника Собора архангела Гавриила послужило освящение в XVII веке в Константинополе храма, построенного в честь этого архангела Божия.

Архангел Гавриил был избран Господом для того, чтобы благовестить Деве Марии, а с Нею и всем людям великую радость о Воплощении Сына Божия. Поэтому на следующий день после Благовещения, прославив Пречистую Деву, православные христиане благодарят Господа и почитают Его посланника Архангела Гавриила, послужившего таинству спасения.

Святой Архангел Гавриил — служитель Божественного Всемогущества. Он возвещал ветхозаветному человечеству о будущем воплощении Сына Божия: вдохновлял пророка Моисея при написании книги Бытия, пророку Даниилу возвещал о грядущих судьбах еврейского народа, являлся праведной Анне с вестью о рождении от нее Преблагословенной Девы Марии.

Святой Архангел Гавриил неотступно пребывал со святой Отроковицей Марией в Иерусалимском храме и впоследствии охранял Ее во все время земной жизни. Он явился священнику Захарии, предсказав рождение Предтечи Господня — Иоанна Крестителя.

Господь посылал его к святому Иосифу Обручнику: он явился ему во сне, чтобы открыть ему тайну воплощения Сына Божия от Пресвятой Девы Марии, предупредил о замыслах Ирода и повелел бежать в Египет с Младенцем и Богородицей. Когда Господь перед Своими страданиями молился в Гефсиманском саду до кровавого пота, на укрепление Его, по Церковному Преданию, был послан с Небес Архангел Гавриил, имя которого означает «Крепость Божия».

Жены-мироносицы услышали от Архангела радостную весть о Воскресении Христовом.
Вспоминая в этот день многократные явления святого Архангела Гавриила и его ревностное исполнение Божественной воли, исповедуя его ходатайство пред Господом о христианах, Православная Церковь призывает своих чад с верой и усердием прибегать в молитвах к великому Ангелу.
Источник: Правмир

Царственные страстотерпцы, Царственные мученики, Царская семья — так после причисления к лику святых Русская Православная Церковь называет последнего российского императора Николая II и его семью: императрицу Александру Федоровну, царевича Алексея, великих княжен Ольгу, Татьяну, Марию и Анастасию. Они были канонизированы за подвиг мученичества — в ночь с 16 на 17 июля 1918 года по приказу большевиков их вместе с придворным врачом и слугами расстреляли в доме Ипатьева в Екатеринбурге.

Что значит слово «страстотерпец»

«Страстотерпец» — это один из чинов святости. Это святой, принявший мученическую смерть за исполнение Божиих Заповедей, и чаще всего — от рук единоверцев. Важная часть подвига страстотерпца — то, что мученик не держит зла на мучителей и не сопротивляется.

Это лик святых, пострадавших не за свои поступки или не за проповедь Христа, а за то, кем они были. Верность страстотерпцев Христу выражается в их верности своему призванию и предназначению.

Именно в лике страстотерпцев были канонизированы император Николай II и его семья.

Убийство семьи Романовых

Последний российский император Николай II Романов отрекся от престола 2 марта 1917 года. После отречения его вместе с семьей, врачом и слугами заключили под домашний арест во дворце в Царском селе. Потом, летом 1917-го, Временное правительство отправило узников в ссылку в Тобольск. И наконец весной 1918 года большевики сослали их в Екатеринбург. Именно там в ночь с 16 на 17 июля Царскую семью расстреляли — по постановлению исполкома Уральского областного Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов.

Некоторые историки считают, что приказ на расстрел был получен напрямую от Ленина и Свердлова. Вопрос, так ли это, — спорный, возможно, исторической науке еще предстоит узнать правду.

О екатеринбургском периоде ссылки Царской семьи известно очень мало. До нас дошло несколько записей в дневнике императора; есть показания свидетелей по делу об убийстве Царской семьи. В доме инженера Ипатьева Николая II с семьей охраняли 12 солдат. По сути, это была тюрьма. Заключенные спали на полу; надзиратели часто были жестоки с ними; узникам разрешалось гулять в саду всего один раз в день.

Царственные страстотерпцы мужественно принимали свою участь. До наш дошло письмо княжны Ольги, где она пишет: «Отец просит передать всем тем, кто ему остался предан, и тем, на кого они могут иметь влияние, чтобы они не мстили за него, так как он всех простил и за всех молится, и чтобы не мстили за себя, и чтобы помнили, что то зло, которое сейчас в мире, будет еще сильней, но что не зло победит зло, а только любовь».

Арестованным разрешали присутствовать на богослужениях. Молитва была для них великим утешением. Последнюю службу в Ипатьевском доме протоиерей Иоанн Сторожев совершил всего за несколько дней до расстрела Царской семьи — 14 июля 1918 года.

В ночь с 16 на 17 июля чекист и руководитель расстрела Яков Юровский разбудил императора, его супругу и детей. Им велели собраться под предлогом, что в городе начались волнения и нужно срочно перейти в безопасное место. Узников сопроводили в полуподвальную комнату с одним зарешеченным окном, где Юровский сообщил Государю: «Николай Александрович, по постановлению Уральского областного совета вы будете расстреляны с вашей семьей». Чекист несколько раз выстрелил в Николая II, другие участники расстрела — в остальных приговоренных. Тех, кто упал, но был еще жив, добивали выстрелами и кололи штыками. Тела вынесли на двор, погрузили в грузовик и вывезли в Ганину Яму — заброшенный Исетский . Там скинули в шахту, потом сожгли и закопали.

Вместе с Царской семьей были расстреляны придворный врач Евгений Боткин и несколько слуг: горничная Анна Демидова, повар Иван Харитонов и камердинер Алексей Трупп

21 июля 1918 года во время богослужения в Казанском соборе в Москве Патриарх Тихон сказал: «На днях свершилось ужасное дело: расстрелян бывший Государь Николай Александрович… Мы должны, повинуясь учению слова Божия, осудить это дело, иначе кровь расстрелянного падет и на нас, а не только на тех, кто совершил его. Мы знаем, что он, отрекшись от престола, делал это, имея в виду благо России и из любви к ней. Он мог бы после отречения найти себе безопасность и сравнительно спокойную жизнь за границей, но не сделал этого, желая страдать вместе с Россией. Он ничего не предпринимал для улучшения своего положения, безропотно покорился судьбе».

Долгие десятилетия никто не знал, где палачи закопали тела расстрелянных Царственных страстотерпцев. И только в июле 1991 года предположительные останки пяти членов императорской семьи и слуг обнаружили недалеко от Екатеринбурга, под насыпью Старой Коптяковской дороги. Генеральная прокуратура России открыла уголовное дело и в ходе следствия подтвердила, что это действительно узники Ипатьевского дома.

После нескольких лет исследований и общественных споров, 17 июля 1998 года, мучеников захоронили в Петропавловском соборе в Санкт-Петербурге. А в июле 2007-го были найдены останки сына царевича Алексея и великой княжны Марии.

Канонизация Царской семьи

Об упокоении Царской семьи в русском зарубежье молились уже с 1920-х годов. В 1981 году Русская Православная Церковь Зарубежом канонизировала Николая II и его семью.

Русская Православная Церковь канонизировала Царственных мучеников спустя почти двадцать лет — в 2000 году: «Прославить как страстотерпцев в сонме новомучеников и исповедников Российских царскую семью: императора Николая II, императрицу Александру, царевича Алексия, великих княжен Ольгу, Татиану, Марию и Анастасию».

Храм во имя Царственных страстотерпцев

Храм-на-Крови во имя Всех святых, в земле Российской просиявших, построен в Екатеринбурге на месте дома инженера Ипатьева, в котором в 1918 году расстреляли Царскую семью.

Само здание Ипатьевского дома снесли в 1977 году. В 1990 году здесь поставили деревянный крест, а вскоре — временный храм без стен, с куполом на опорах. Первую Литургию в нем отслужили в 1994-ом.

Каменный храм-памятник начали строить в 2000 году. Святейший Патриарх Алексий заложил в основание церкви капсулу с памятной грамотой об освящении места строительства. Через три года на месте расстрела Царственных страстотерпцев вырос большой белокаменный храм, состоящий из нижнего и верхнего храмов. Перед входом в него установлен памятник Царской семье.

Внутри церкви, рядом с алтарем, находится главная святыня екатеринбургской церкви — крипта (гробница ). Ее установили на месте той самой комнаты, где были убиты одиннадцать мучеников — последний российский император, его семья, придворный врач и слуги. Крипту оформили кирпичами и остатками фундамента исторического дома Ипатьева.

Каждый год в ночь с 16 на 17 июля в Храме-на-Крови совершается Божественная литургия, а после верующие идут крестным ходом от церкви до Ганиной Ямы, куда после казни чекисты отвезли тела мучеников.

Прославляя святых апостолов Петра и Павла в один день, Церковь, кажется, хочет напомнить нам о разнообразии человеческих характеров и путей, ведущих к Богу. День памяти апостолов Петра и Павла — 12 июля.

Апостолы Петр и Павел: два непохожих пути к Иисусу

Обоих апостолов называют первоверховными, но и первенство у них совсем не одинаковое. Петр был одним из ближайших учеников Христа при Его земной жизни, а Павел вообще не имел никакого отношения к евангельским событиям. Он начал проповедовать намного позднее, и даже не был «официально утвержден» в роли одного из двенадцати апостолов. И все-таки мы можем сравнить в самых общих чертах две эти судьбы.

Святой Петр (Симон)

Апостолы Петр и Павел

Симон, позднее прозванный Петром, как и его брат Андрей, был простым галилейским рыбаком. Галилея была самой дальней от Иерусалима областью Палестины, там проживало немало язычников. Столичные жители относились к галилеянам свысока, как к провинциалам. Те даже говорили с заметным акцентом, по которому Петра однажды опознали во дворе первосвященника. А рыбак — самая простая и непритязательная профессия. Ловили рыбу на Галилейском озере в основном ночью, так что рыбак не всегда успевал выспаться, он пропах рыбным запахом, доходы у него были слишком непредсказуемы, все зависело от удачи. В общем, жизнь галилейских рыбаков была не слишком завидной, и, может быть, именно поэтому Симон и Андрей, едва заслышав приглашение странствующего Проповедника: «Идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков», сразу послушались Его, бросили даже сети, которые после каждой ловли полагалось чистить и чинить. И так стали первыми призванными апостолами.

Святой Павел (Савл)

Павел, или, точнее, Савл (как назывался он прежде обращения ко Христу), напротив, был из тогдашней элиты. Родился он в эллинистическом городе Тарсе, столице провинции Киликия, был из колена Вениаминова, как и царь Саул, в честь которого его назвали. Одновременно он по рождению был римским гражданином — редкая для провинциалов привилегия, дававшая ему множество особых прав (например, требовать суда лично у императора, чем он впоследствии и воспользовался, чтобы попасть в Рим за казенный счет). Paulus, то есть «малый», это ведь римское имя — вероятно, оно было у него с самого начала, но только после обращения в христианство он стал использовать его вместо прежнего имени Савл. Образование он получил в Иерусалиме, у авторитетнейшего богослова того времени Гамалиила. Савл принадлежал к числу фарисеев — ревнителей Закона, стремившихся в точности исполнить все его требования и все «предания старцев». Хотя Христос обличал фарисеев, но мы знаем несколько примеров, когда именно фарисеи становились Его преданными учениками, так что Савл-Павел был в этом не одинок.

Апостолы Пётр и Павел

А вот в характере у Симона и Савла было немало общего. Выучившись у Гамалиила, Павел не просто погрузился в толкование Моисеева Закона. Нет, ему надо было применять и даже насаждать этот Закон на практике — а самой подходящей областью применения ему показалась борьба с недавно возникшей «ересью», сторонники которой рассказывали о некоем воскресшем Иисусе и о том, что вера в Него куда важнее дел Закона! Такого Савл снести не мог. Когда за подобную проповедь побивали камнями диакона Стефана, он всего лишь сторожил одежду побивающих, но скоро ретивый юноша сам выступил в путь, чтобы покарать неверных в Дамаске. Именно на этом пути произойдет встреча, навсегда изменившая его жизнь.

А Симон, с самого начала бывший учеником Христа? Он такой же пламенный и нетерпеливый. Вот Христос приказывает ему, еще рыбаку, а не апостолу, заново закинуть сети после безуспешного ночного лова — и он повинуется, а когда сеть приносит необычайный улов, говорит Учителю: «Выйди от меня, Господи! потому что я человек грешный» (Лк. 5: 8). Настолько остро ощущал он свое недостоинство и свою нечистоту… Зато позднее, увидев Спасителя идущим по воде, он, наоборот, немедленно просит: «…Повели мне придти к Тебе по воде» (Мф. 14: 28). Да, потом он усомнился и начал тонуть, но остальные-то апостолы даже попробовать не решились! Когда рядом с Симоном происходит чудо, он немедленно должен отреагировать на него, все для него свершается здесь и сейчас. И не случайно именно он без колебаний произносит свое вероисповедание, еще задолго до Воскресения Христова: «Ты — Христос, Сын Бога Живаго» (Мф. 16: 16). А ведь даже Иоанн Креститель посылал ко Христу учеников с вопросом, Он ли то был на самом деле… Петр не сомневается, и в ответ на эти слова Христос и называет его камнем, на котором Он созиждет Свою Церковь. Арамейское и греческое слова для обозначения скалы, соответственно Кифа и Петр, становятся новыми именами Симона.

Читайте также — Праздник Петра и Павла

В жизни каждого из них был переломный момент, сделавший их тем, кем они стали. Савлу явился по дороге в Дамаск Воскресший Христос и спросил его: «Савл, Савл! что ты гонишь Меня?» (Деян. 9: 4). С этого момента в его жизни изменилось все — точнее, его собственной эта жизнь уже не была, она была посвящена проповеди Того, Кого он прежде гнал.

А для Петра таким моментом стало, наоборот, отречение. Накануне распятия он обещал Христу, что и под страхом смерти не оставит Его, но Христос ответил: «…В эту ночь, прежде нежели пропоет петух, трижды отречешься от Меня» (Мф. 26: 34). Может быть, если бы к нему тут же приступили палачи, он мужественно пошел бы на казнь, но впереди была долгая ночь, полная страхов и неизвестности… И Петр как-то незаметно отрекся от Христа, по-будничному, сам того не заметив — вплоть до самого петушиного крика. На собственном примере первый из апостолов увидел, как легко можно стать последним. И только после покаянных слез Петра прозвучали обращенные к нему слова Спасителя: «…Паси овец Моих» (Ин. 21: 17). Но прежде Он задал ему очень простой вопрос: «Любишь ли ты Меня?» Задал его трижды, так что Петр даже расстроился, но после ночи с петухом это было не лишним: трижды отрекшийся трижды исповедал свою любовь.

А что за эту любовь придется платить спокойствием и комфортом, оба они, и Петр, и Павел, прекрасно знали. Сразу же после исповедания Петром своей любви Иисус пророчествует о его смерти: «Прострешь руки твои, и другой препояшет тебя и поведет, куда не хочешь» (Ин. 21: 18). Мученическая смерть была своего рода условием апостольства, и как не понимать это было Петру, видевшему распятие Учителя, и как не понимать Павлу, который сам прежде мучил христиан! Оба были казнены в Риме в шестидесятые годы от Р. Х., еще даже прежде, чем была закончена последняя книга Нового Завета.

Об их проповеди рассказывает книга Деяний. С самого начала благовестие было обращено прежде всего «к погибшим овцам дома Израилева», и Петру потребовалось чудесное видение, чтобы убедиться: язычников Бог точно так же призывает к вере, как и иудеев. Тем не менее он в основном проповедовал своим собратьям по вере, да и трудно, пожалуй, было простому галилейскому рыбаку обращаться к иноязычной и иноверческой аудитории. Зато это хорошо получалось у образованного Павла, который и сказал: «…Мне вверено благовестие для необрезанных, как Петру для обрезанных» (Гал. 2: 7).

Вообще, различий между ними довольно много. Например, Петр еще до встречи со Христом был женат, а Павел решил всегда оставаться холостым, чтобы семейные дела не мешали его главному призванию. Впрочем, и о Петре сам Павел говорил, что жена была его спутницей (см. 1 Кор. 9: 5), значит, семейная жизнь не обязательно должна быть помехой миссионерству.

Сравнивать двух апостолов, которые впоследствии были названы первоверховными, можно долго и подробно, отмечая общее и особенное в жизни каждого из них. Но лучше всего дать слово им самим, чтобы они сказали нам, что это такое — быть первыми среди апостолов.

Петр: «Пастырей ваших умоляю я, сопастырь и свидетель страданий Христовых и соучастник в славе, которая должна открыться: Пасите Божие стадо, какое у вас, надзирая за ним не принужденно, но охотно и богоугодно, не для гнусной корысти, но из усердия, И не господствуя над наследием Божиим, но подавая пример стаду; И когда явится Пастыреначальник, вы получите неувядающий венец славы» (1 Петр. 5: 1-4).

Павел: «…Я, обрезанный в восьмой день, из рода Израилева, колена Вениаминова, еврей от евреев, по учению фарисей, По ревности — гонитель Церкви Божией, по правде законной — непорочный. Но что для меня было преимуществом, то ради Христа я почел тщетою. Да и все почитаю тщетою ради превосходства познания Христа Иисуса, Господа моего: для Него я от всего отказался, и все почитаю за сор, чтобы приобрести Христа… Говорю так не потому, чтобы я уже достиг, или усовершился; но стремлюсь, не достигну ли я, как достиг меня Христос Иисус» (Флп. 3: 5-8, 12).

Андрей ДЕСНИЦКИЙ

Источник: Правмир

«Пусть будет, как случится…»

Сейчас не верится, а ведь преподобный Амвросий — в миру Александр Гренков — самый известный из оптинских старцев, вполне мог вообще не стать монахом. Во всяком случае, постриг он принял после долгих лет борьбы с малодушием, сомнениями и привязанностью к миру.

Шестой ребенок в семье сельского пономаря из Тамбовской губернии родился 23 ноября 1812 года. Самый обычный мальчик — веселый, компанейский, смышленый. Но в семье его не любили. Конечно он переживал. Однажды даже подставил своего младшего брата — общего любимчика. Он сам потом об этом рассказывал: «Зная, что дед мой не любит шуму и что, если мы, дети, бывало расшумимся, то он нас всех без разбора — и правого, и виноватого, отдерет за чуб, я, чтобы подвести своего братишку под тяжелую руку деда, раздразнил его. Тот закричал, и выведенный из терпения дед отодрал и меня, и его. А последнее-то мне и нужно было«.

Естественно, его с детства учили петь и читать на клиросе. Учился он легко — и дома, и потом, в Тамбовском духовном училище и в семинарии. Но ни о каком монастыре не думал. Пока не заболел. Да так сильно, что с перепугу дал обет: если выздоровеет, станет монахом.

Он выздоровел. Но об обете напрочь забыл. После семинарии сначала устроился репетитором в одну помещичью семью, потом преподавал в Липецком духовном училище.

«Я целых четыре года все жался, не решался сразу покончить с миром, а продолжал по-прежнему посещать знакомых и не оставлять своей словоохотливости», — вспоминал потом старец.

А потом вдруг вернулся как-то вечером из гостей и в одночасье решился — утром пришел к начальству и сообщил, что решил уехать в Оптину пустынь. И, зная, что родня наверняка начнет его отговаривать, сбежал туда тайно от всех, не спросив даже разрешения епархиального начальства.

Даже отлученный от Церкви Лев Толстой после беседы с ним сказал: «Этот отец Амвросий совсем святой человек. Поговорил с ним, и как-то легко и отрадно стало у меня на душе. Вот когда с таким человеком говоришь, то чувствуешь близость Бога». Для Достоевского он стал одним из прообразов его старца Зосимы в «Братьях Карамазовых». А философ и публицист Константин Леонтьев, пожив под его духовным руководством, втайне от своего окружения принял монашеский постриг.

Старцами не рождаются

Шел 1839 год. Еще живы были великие оптинские старцы — Моисей, Лев и Макарий.

А надо сказать, русский старец — не совсем то же самое, что старец «классический». В древних монастырях — в Египте, Сирии и Палестине — послушник должен был полностью отбросить свою волю и отдать каждый свой помысел под контроль старца, который целиком отвечал за его духовное состояние. Потому что упражнения, которым предаются аскеты, могут довести неготового человека до безумия — пока душа не прозреет, ей нужен поводырь. И старец тут — не только духовник, принимающий исповедь, но и тренер.

Но у нас старец оказался нужен не только монахам. В Оптиной учитель послушника Александра, старец Лев — хоть и схимник — постоянно общался с народом: помогал, утешал, наставлял. Невзирая на недовольство начальства. И народ к нему валом валил.

В 1840 году Александр стал его келейником. Старец был с ним строг, часто ругался, дразнил Химерой. А за глаза говорил: «Великий будет человек».

Умирая, старец Лев передал своего келейника старцу Макарию. И в 1842 году Александр принял монашеский постриг и был наречен Амвросием.

А декабре 1846 года он поехал в Калугу для рукоположения в иеромонахи, в дороге страшно простудился и тех пор до конца жизни всё время болел, не раз бывал при смерти. Может быть, именно этот опыт жизни на грани смерти и сделал его тонким психологом.

Ему было 34 года, когда Калужский епископ Николай (Соколов), заехав в Оптину, сказал ему: «А ты помогай отцу Макарию в духовничестве. Ведь это тоже наука». И иеромонах Амвросий постигал эту науку под руководством старца целых 14 лет. Игумен Марк, который в те годы ежедневно ходил к нему исповедовать помыслы, вспоминал, что почти всегда заставал его за чтением святоотеческих книг, а если его нет в келье, значит, он у старца Макария — помогает вести переписку, или переводит что-то из духовной литературы: он в совершенстве владел пятью языками.

Знакомил старец отца Амвросия и со своими мирскими духовными детьми. И когда в 1860 году отец Макарий умер, его место занял отец Амвросий.

«Жить как колесо вертится»

У него был необыкновенно живой, острый, наблюдательный и проницательный ум, просветленный постоянной молитвой, вниманием к себе и чтением святых отцов. И трудно было понять, где его проницательность переходит в прозорливость.

С утра до ночи он принимал людей — и мирян, и монахов, — всех выслушивал, всем помогал. Ни один психотерапевт не выдержит такого режима. Но старец выдерживал. Тридцать лет. Хотя был практически прикован к постели. Как при этом он умудрялся ежедневно принимать толпы людей и отвечать на десятки писем?! К нему шли и ехали со всей России. И не только простецы. Лев Толстой, Федор Достоевский, Константин Леонтьев, Владимир Соловьев, Василий Розанов… Что их влекло к монаху из какого-то захолустного монастыря?

Все современники описывают в воспоминаниях смирение старца, его доброту, святость и искреннюю радость от общения и со столичным аристократом, и с неграмотной деревенской бабой. А ведь к нему приходили не только за духовным, но и за чисто житейским советом. И он советовал: как достигнуть мира в семье, как кормить индюшек, как строить водопровод, как продать дом.

И только несколько человек видели, насколько тяжел был для старца крест духовничества.

Впрочем, если бы об этом спросили самого преподобного, он, наверное, только повторил бы то, что чаще всего говорил своим духовным чадам: «Как ни тяжел крест, который несет человек, но дерево, из которого он сделан, выросло на почве его сердца».

«Как жить?» — спрашивали его, а он отвечал: «Жить — не тужить, никого не осуждать, никому не досаждать, и всем мое почтение».

«У нас здесь будет монастырь»

В последние десять лет своей жизни старец взял на себя еще одну заботу: основание и устройство женской обители в Шамордине, в 12 верстах от Оптиной, где кроме келий для 1000 монахинь были еще приют и школа для девочек, богадельня для старух и больница.

Вообще история Шамординской женской общины — настоящий мистический детектив. В конце 1860-х годов однодворец Калыгин решил уйти в монастырь и попросил старца Амвросия продать кому-нибудь свой хутор у деревни Шамордино. Отец Амвросий предложил хутор помещице Ключаревой, к тому времени уже принявшей монашеский постриг. Став матерью Амвросией, она поселилась вместе с внучками-близняшками Верой и Любой в собственном доме рядом с Оптиной и охотно согласилась купить землю для девочек.

Но когда она умерла, объявился вдруг отец Веры и Любы — взыграло отцовское чувство: он решил, что дочери должны жить с ним. Но девочки, чуть не с рождения жившие при монастыре, уперлись. И отец Амвросий предложил компромисс: поместить их в Орловский женский пансион, начальницей которого была его духовная дочь. Но они и оттуда рвались назад в Оптину. А когда стало ясно, что отец вот-вот их оттуда заберет, начальница пансиона, не дожидаясь окончания учебного года, посадила их в тарантас и тайком отправила в Оптину.

Добрались они благополучно, но через несколько дней Вера слегла с дифтерией, а за ней и Люба. Еще когда они были совсем маленькими, Вера как-то спросила Любу: «Ты хочешь жить?» Та ответила: «Нет». Тогда Вера сказала: «Я все думала об этом и решила, что дольше двенадцати лет жить не стоит». Они умерли за полтора месяца до своего двенадцатилетия. Вера — быстро, Люба долго мучилась. Такая вот достоевщина.

А старец Амвросий, еще когда Ключарева только купила хутор, благословил начать там строительство. Тогда все удивлялись, что за странную планировку он предлагает: большой зал в восточной части дома и много маленьких комнатушек. Когда близняшки умерли, все стало ясно, ведь по завещанию матери Амвросии в случае смерти внучек в Шамордино должна быть устроена женская община. И на ее содержание был выделен капитал.

«Я у вас здесь на кресте!»

Первыми тридцатью насельницами Шамординской общины стали женщины, жившие в Оптиной при Ключаревой. Даже когда обитель разрослась, они продолжали держаться отдельной группой. Именно они стали наследницами матери Амвросии.

А их духовный отец так прикипел к этому месту, так не хотел из него уезжать, что бывало, как только соберется в Оптину, сразу разболеется. 1891-й год стал последним в земной жизни старца. Все лето он провел в Шамордине, спеша все там закончить и устроить. Калужский епископ Виталий готов был уже силой забрать его из этой женской обители. Но не успел: он приехал в Шамордино как раз в тот момент, когда старца Амвросия отпевали.

Похоронили его в Оптиной пустыни, рядом с другими старцами. И поток паломников к их могилам не иссякал вплоть до 1918 года, когда калужские власти решили закрыть в губернии все 16 монастырей. 23 января 1918 года Оптина пустынь была закрыта. Вернули ее Церкви только в 1987 году, в преддверие 1000-летия Крещения Руси. А 3 июня 1988 года, в день Владимирской иконы Божией Матери, в малюсеньком надвратном храме Святых врат состоялась первая литургия.

И в том же году на Поместном Соборе преподобный Амвросий был причислен к лику святых. А вот чтобы после всех испытаний XX века с помощью археологов обнаружить место его погребения потребовалось еще 10 лет — мощи преподобного Амвросия Оптинского были обретены 10 июля 1998 года.

Источник: Православный журнал «Фома»

История Владимирской иконы Божией Матери

Владимирская икона попала на Русь из Византии в XII веке как подарок киевскому князю Мстиславу Владимировичу.

Владимирская икона сопровождала князя Андрея Боголюбского в походе 1164 года против волжских булгар. Одержанную победу летописец назвал «новым чудом святой Богородици Владимирской». А когда 29 июня 1174 года князь Андрей был убит по заговору бояр Кучковичей, а во Владимире начались грабежи и убийства, священник Николай (Микула) «…поча ходити… со святою Богородицею, в ризах по городу», и мятеж прекратился. По просьбе владимирцев он же встречал со святыней тело князя Андрея, привезенное из Боголюбова во Владимир на погребение. Позже по молитвам к Богородице перед этой иконой владимирские князья сумели отстоять свою независимость.

Новый период в истории Владимирской иконы связан с Москвой, ставшей в конце XIV века преемницей Владимира. В 1395 году на Русь двинулся непобедимый полководец Тамерлан, и великий князь Василий Дмитриевич, не надеясь на войска, истощенные Куликовской битвой и предыдущим нашествием золотоордынского хана Тохтамыша, послал во Владимир за чудотворной Владимирской иконой.

26 августа (8 сентября по новому стилю), в день принесения иконы в Москву и всенародного моления перед ней, Тамерлан неожиданно повернул свои войска и ушел в степи. В честь сретения (то есть встречи) Владимирской иконы в центре Москвы был основан знаменитый Сретенский монастырь.

Окончательное перенесение Владимирской иконы из Владимира в Москву произошло в год освобождения Руси от монголо-татарского ига (1480).

Перед Владимирской иконой в Успенском соборе молился Иоанн Грозный накануне и после военных походов (Казанского в 1552, Полоцкого в 1563). Эту икону он называл «державы Руския заступление», а детям своим завещал жить так, чтобы Бог был с ними «молитвами… Богородицы… и милостию честнаго ея образа иконы Владимирская».

В 1645 году, при венчании на царство Алексея Михайловича Романова, после входа государя в храм и пения многолетия новому царю был совершен молебен перед Владимирской иконой.

В 1812 году праздник сретения Владимирской иконы совпал с днем Бородинской битвы. В этот день совершили большой крестный ход с Владимирской и другими чтимыми иконами по центру Москвы. А 26 мая 1883 года, в день освящения храма Христа Спасителя, Владимирская икона возглавляла торжественный крестный ход из Успенского собора к новому храму.

После советского периода почитание иконы как великой святыни возобновилось в 1990-х годах. В октябре 1993 года, когда нависла угроза вооруженного столкновения противоборствующих сторон власти, по благословению Патриарха Московского и всея Руси Алексия, Владимирская икона была принесена в кафедральный Богоявленский Елоховский собор для всенародной молитвы об избавлении России от кровопролития.

Иконография Владимирской иконы Божией матери

1. Золотой фон иконы символизирует Божественный свет.
2. За несколько веков икону реставрировали и переписывали несколько раз, но лики сохранились от изначального образа.
3. Из-под омофора — покрова на голове Богородицы —видна ручка Спасителя.
4. Владимирская икона относится к иконографическому типу «Елеуса», то есть «Умиление». Характерная черта этого типа богородичных икон: Младенец Христос сидит на правой руке Богоматери и обнимает Ее за шею, прильнув щекой к Ее лицу.
5. Левая ножка Спасителя чуть согнута и видна ступня — «пяточка». По этой детали и узнают Владимирскую икону.

Владимирский образ — выносная икона, которую использовали во время торжественных процессий и крестных ходов. На обратной стороне есть изображение, которое также могли видеть верующие.

«Этимасия» — то есть «Престол уготованный»

Покрытый красной тканью престол, приготовленный для Второго
Пришествия Иисуса Христа, грядущего судить живых и мёртвых.
На престоле Евангелие в золотом окладе; гвозди и терновый венец — орудия мучений Спасителя; и белый голубь — символ Святого Духа.

Орудия страстей

За престолом стоит Голгофский крест, на котором распяли Христа.
Рядом копье, которым Ему пробили ребро и трость с губкой, которой предлагали утолить жажду во время страданий на Кресте.

Подробнее об иконографии образа смотрите здесь.

Драгоценный оклад Владимирской иконы

У Владимирской иконы было несколько драгоценных окладов. Сохранившиеся оклады находятся отдельно от иконы в Оружейной палате в Москве.

Значение Владимирской иконы

Владимирская икона Богоматери — одна из самых известных и почитаемых богородичных икон на Руси. Когда икона попала на Русь, она быстро стала национальной святыней, ведь по молитвам перед ней происходили чудеса, благодаря которым русские города спасались от разорения чужеземными войсками (об этом будет рассказано ниже). Все это для православных верующих стало свидетельство особого покровительства Богородицы над Русской землей.

Перед ней венчались на царство русские государи и утверждались на кафедру московские митрополиты. В 1917 году перед Владимирской иконой был избран Патриархом Московским святитель Тихон (Беллавин).

Образ Владимирской Богоматери восходит к иконе, написанной святым апостолом и евангелистом Лукой. Владимирская икона относится к типу Умиление — одному из самых трогательных и располагающих к молитве. Хотя икона неоднократно поновлялась, лики Богоматери и Христа остались нетронутыми.

Лик Богоматери кажется скорбным из-за сведенных бровей и слегка опущенных уголков губ. Младенец смотрит на Мать, но Ее взор обращен на молящегося. Таким образом, мотив взаимной любви Матери и Сына оказывается тесно связан с темой грядущей жертвы ради спасения человечества: Богородица смотрит не на Младенца, а на людей, которых Он пришел спасти.

В богослужебных текстах, посвященных Владимирской иконе, моление о защите от врагов Отечества всегда сочетается с прошениями о заступничестве от врагов души — грехов и страстей.

Служба Владимирской иконе

В Минеях — богослужебных книгах, содержащих тексты служб на каждый день церковного года, служба в честь Владимирской иконы Божией Матери повторяется трижды: 21 мая (3 июня), 23 июня (6 июля), 26 августа (8 сентября). Это богослужение отражает три события церковной истории: избавления в 1521 году Москвы от нашествия крымского хана Мехмед Гирея, избавления Москвы от нашествия хана Ахмата Ордынского в 1480 году, память перенесения иконы из Владимира в Москву при нашествии Тамерлана в 1395 году, совершаемая 26 августа (8 сентября).

Особенно торжественные богослужения в день памяти Владимирской иконы бывают в московском Сретенском монастыре на его престольный праздник — 3 июня по новому стилю. Накануне, 2 июня, служится торжественное всенощное бдение, а в самый день праздника — 3 июня — Божественная литургия. Как правило, богослужение возглавляет архиерей, оно происходит при большом стечении верующих и духовенства в сопровождении прекрасного хора Сретенского монастыря.

Похвала Владимирской иконе

«Похвала иконе “Богоматерь Владимирская”», иначе — «Древо государства российского», — икона Симона Ушакова, написанная в 1663 году.

В центре иконы, на ветвях древа, растущего из-под сводов Успенского собора Московского Кремля, помещен образ Богоматери Владимирской, которая во времена Симона Ушакова считалась главной святыней Московского государства. Его основатели, князь Иван Калита и митрополит Пётр, стоят у подножия древа, за кремлевскими стенами. По сторонам от них — царь Алексей Михайлович, который правил в год написания иконы, его жена Мария Ильинична с царевичами Алексеем и Фёдором.

На ветвях древа нарисованы гроздья винограда и медальоны с изображениями московских святых, которые держат в руках свитки с текстами, прославляющими Богоматерь и уподобляющими ее Божественному древу.

Эти изображения составляют аллегорию, которая должна была раскрывать образ богоустроенного православного царства, прославленного многочисленными святыми и находящегося под непосредственным покровительством Христа и Богоматери.

С 1930 года икона находится в Государственной Третьяковской галерее. С 1999 года в храме-музее при Третьяковской галерее в честь свт. Николая в Толмачах.

Канон Владимирской иконе

На всенощном бдении под дни памяти Владимирской иконы Богоматери читается соответствующий канон. В каноне излагается история вспоминаемого события и его духовное значение.

Считается, что этот текст был написан не ранее конца XV века. Имя автора не известно, но очевидно, что это был человек просвещенный, хорошо знающий Священное Писание и историю страны.

Одной из основных тем канона является тема заступничества Божией Матери от врагов, поэтому в тексте Ее часто именуют Помощницей, Заступницей.

Так может именоваться не только Сама Богородица, но и непосредственно Владимирская икона:

«Твою, Богомати, всечестную и чудотворную икону российские люди стяжавше, яко заступление крепкое  и стену нерушимую, молятся Тебе на врагов победу даровать отечеству нашему».

Много говорится в тексте службы об истории страны; конечно, это не точная фиксация произошедшего, как в хронике, но прежде всего указание на заступничество Пресвятой Богородицы и Ее покров над нашим Отечеством.

«Приидите, российские соборы, приидите, верных собрание, в сретение Царицы Богоотроковицы! Ибо грядет Царица Своим честным образом спасти град и люди от сопостатных поган невоеваны». «Невоеваны», то есть «не захваченными», «не завоеванными врагами». Действительно, во всех трех случаях угрозы от врагов Москва чудом избежала нападения и разрушения.

Однако просьбы о земном благополучии и заступничестве не являются единственными. В богослужении постоянно повторяются моления о душе: «Яко светоносная палата и одр всезлатый, Богородице Владычице, ибо Ты Слово Божие вместила еси и, родив нам Солнце незаходимое, Свет Невечерний, наши сердца, прежде омраченные неразумием, осветила благоразумием и неправды тьму разорила».

Канон Пресвятой Богородице пред иконой «Владимирская»

Тропарь Божией Матери пред иконой Ее Владимирской, глас 4:

Днесь светло красуется славнейший град Москва,/ яко зарю солнечную, восприемши, Владычице,/ чудотворную Твою икону,/ к нейже ныне мы притекающе и молящеся Тебе, взываем сице:/ о пречудная Владычице Богородице!/ Молися из Тебе воплощенному Христу Богу нашему,/ да избавит град сей и вся грады и страны христианския/ невредимы от всех навет вражиих// и спасет души наша, яко Милосерд.

Кондак Божией Матери пред иконой Ее Владимирской, глас 8

Взбранной Воеводе победительная,/ яко избавльшеся от злых/ пришествием Твоего честнаго образа, Владычице Богородице,/ светло сотворяем празднество сретения Твоего и обычно зовем Ти:// радуйся, Невесто Неневестная.

Источник: Православный журнал «Фома»

Если жизнеописание этого святого сравнить с приключенческим романом, пожалуй, ближе всего к нему по закрученности сюжета окажется «Граф Монте-Кристо» Дюма. Вот только итог повествования иной: это захватывающая история о том, как высокообразованный интеллектуал эпохи Возрождения, объездив в поисках истины многие культурные центры Европы, пройдя школу католического монашества и православной аскетики, стал в итоге русским святым.

Один из исследователей его жизни уподобил ее триптиху, центральная часть которого, связующий стержень — Афон, а боковые створки — Италия и Россия.

Искушение гуманизмом

Его знатный греческий род – род Триволисов — был близок к последней правящей византийской династии Палеологов, а один из его предков был Константинопольским патриархом. Понятно, что своему сыну Михаилу родители дали достойное образование.

Молодость Михаила Триволиса пришлась на годы окончательного падения Константинополя. Но прежде чем покинуть родной остров Корфу и уехать в Италию, чтобы окончательно отдаться науке, он на всякий случай примерился к политическому поприщу и в 1490—1491 годах даже выставил свою кандидатуру на выборах в Большой совет острова. Но выборы проиграл.

И примерно в это же время в его родную Арту в поисках древних рукописей приехал Иоанн Ласкарис, известный греческий ученый, близкий к итальянским гуманистам круга Лоренцо Медичи. С ним Михаил Триволис и уехал во Флоренцию, являвшую собой на рубеже XV –XVI веков гремучую смесь торжества гуманизма и католической аскетики. Именно в те годы в этой обители муз, в этих вторых Афинах достигло своего апогея влияние доминиканского монаха, приора монастыря Сан–Марко Джироламо Савонаролы, своим обличением грехов светского общества и церковной иерархии завоевавшего всенародную славу и непререкаемый авторитет.

И хотя во Флоренции Михаил Триволис сразу оказался в гуманистической греческой диаспоре, куда его ввел учитель и покровитель Иоанн Ласкарис, именно влияние проповедей Савонаролы в значительной мере определило его судьбу. Несколько лет он странствовал по Италии, изучал богословие, философию, историю, древние и современные языки, преподавал, переводил и переписывал греческие подлинники. И наконец поступил в тот самый монастырь Сан-Марко, настоятелем которого еще недавно был казненный как еретик Саванарола.

Два года Михаил, рожденный и выросший православным, пробыл католическим монахом-доминиканцем, и опыт этот оказался для него горьким. В письме другу он писал: «У меня нет ни времени, ни спокойствия души и ума, не только потому, что я ничего не нашел ни у кого из здешних, но и потому, что меня бросает вверх и вниз, как корабль, сотрясаемый переменчивыми ветрами в открытом море. Поэтому-то я… отказался от монашеской жизни».

Афонские университеты

Помогли венецианские друзья — нашли ему работу в известном местном издательстве. Они же посоветовали Михаилу съездить на Афон в Ватопедский монастырь, славившийся своей обширной библиотекой. Там он вернулся в православие и в 1505 году принял постриг с именем Максим. С тех пор 10 лет его основным послушанием была переписка книг на заказ и на продажу.

О его духовной жизни на Афоне мало что известно. Правда осталось документальное свидетельство его литургического творчества — во многих монастырях Святой горы до сих пор хранятся рукописи составленного им «Канона святому Иоанну Крестителю».

Но, без сомнения именно эти 10 лет выковали его личность, способную до конца претерпеть все на уготованном ему крестном пути.

Над Максимом сгущаются тучи

В 1515 году великий князь Василий III попросил прислать ему ученого афонского монаха для перевода духовных книг, и 47-летнего Максима отправили в Москву, хотя славянского он не знал и по-русски не говорил. Но путешествие к столице Руси затянулось – посланники великого князя по делам государственным надолго застряли в Крыму. В Москву посольство прибыло лишь в 1518 году. И все это время Максим учил русский язык.

В Кремле афонского монаха обласкали, сам великий князь определил ему место жительства в Чудовом монастыре, неподалеку от своих палат. Максим был поражен количеством древних латинских и греческих рукописей в княжеской библиотеке, которая не отпиралась почти столетие.

Первой его работой стал перевод огромной, на полторы тысячи страниц, Толковой Псалтири, над которым вместе с ним трудились русские писцы-переводчики. Работу закончили всего за год и пять месяцев. Труд одобрили и Максима оставили при дворе.

За Псалтирью последовали Толковый Апостол, сочинения Иоанна Златоуста, Григория Богослова, Василия Великого, Афанасия Великого, Кирилла Александрийского. Но особенно трудно было исправлять ошибки, которыми по неграмотности, неаккуратности или элементарной небрежности переписчиков пестрели Библия и богослужебные книги. Эти исправления стали первым камнем преткновения в отношениях Максима Грека со священноначалием Русской церкви. Ведь все эти неверные слова, предложения и определения за много лет вошли в обиход, менять который многие иерархи не хотели и всячески этому противились.

В XVII веке подобные разногласия привели к церковному расколу. В XVI веке Максима Грека обвинили в ереси. С этого момента и начались его бедствия. Правда, пока на Московской кафедре оставался митрополит Варлаам, а великий князь покровительствовал афонскому монаху, его недоброжелателям приходилось сдерживаться. Но, когда Варлаама сменил инок Волоколамского монастыря Данииил, последователь иосифлян, нападки на Максима Грека, сторонника их идейных оппонентов — нестяжателей, усилились^[1].

А тот еще по южной горячности, не ограничиваясь исправлением переводов, начал критиковать дефекты московской жизни, во многом противоречившей христианским идеалам. Прошедший школу европейского гуманизма, поклонник Нила Сорского и старцев-нестяжателей, Максим нажил множество влиятельных врагов. Он с пафосом Савонаролы резко осуждал монастырское землевладение, ростовщичество и сребролюбие. А уж когда осмелился публично осудить развод великого князя с законной супругой Соломонией Сабуровой, которую отправили в монастырь, и его женитьбу на полячке Елене Глинской, над головой смутьяна грянул гром — его обвинили в заговоре, государственной измене и ереси.

«Не тужи, что страдаешь без правды»

После девятилетних царских милостей и почестей Максима схватили и бросили в кандалах в темницу Симонова монастыря, да так тайно, что в Москве даже не знали, жив ли он и где заключен — так начался его путь на Голгофу. На суде ему вменили в вину неправильный перевод греческих книг, якобы искажавший их подлинный смысл, и сношения с опальными боярами и турецким послом.

Путь от всеобщего признания и славы просветителя к полному забвению и изоляции оказался таким неожиданным и стремительным, что для живого и общительного грека он стал подобен внезапной смерти. В 1525 году условия заключения 55-летнего монаха в Иосифо-Волоцком монастыре, куда его, отлучив от причастия, отправили на покаяние, были суровыми: «В молчании сидети… и во отлучении и необщении быти ему совершене». От дыма и смрада, от уз и побоев впадал по временам он как бы в омертвение. Позже, на свободе, Максим Грек скажет: «Меня морили дымом, морозом и голодом за грехи мои премногие».

Но на этом его злоключения не закончились. В 1531 году его снова призвали к суду и добавили обвинение в волшебстве, чернокнижии, а также в непочитании русских монахов-чудотворцев, чьи обители владели землями. К счастью на этот раз его сослали в Тверской Отроч монастырь, где надзирать за ним должен был епископ Акакий, который очень уважал ученого грека. Жизнь узника там была вполне сносной: настоятель сажал его за свой стол обедать, давал возможность читать и писать. Вот только причащаться ему разрешили лишь спустя 10 лет.

Не раз Максим Грек пытался воззвать к справедливости и обращался к Собору и митрополитам Московским с «Исповеданием веры», но только митрополит Макарий ответил ему: «Узы твои целуем, яко единого от святых, а помочь мы тебе ничем не можем».

И только после многочисленных просьб Константинопольского, Иерусалимского и Александрийского патриархов и митрополита Макария 81-летнего Максима Грека после 26 лет заточения отпустили на покой в Троице-Сергиев монастырь, где он и скончался в 1556 году. Похоронили его у северо-западной стены Свято-Духовской церкви.

Преподобный Максим оставил около 365 текстов — богословских, апологетических, духовно-нравственных, трактаты по грамматике и структуре языка, послания частным лицам. В них он громил латинян и протестантов; осуждал увлечение астрологией, обличал возраставшее на Руси обрядоверие без подлинной жизни во Христе и даже нападал на бояр-временщиков при малолетнем Иоанне IV, для которого оставил «Главы поучительны к начальствующим правоверно».

А еще после него остался канон Святому Духу, написанный углем на стене тесной сырой тюремной кельи Иосифо-Волоцкого монастыря. Сегодня он звучит во многих наших храмах.

А каждый свой день в темнице преподобный начинал словами сочиненной в утешение самому себе проповеди: «Не тужи, не скорби и не тоскуй, любезная душа, о том, что страдаешь без правды…»

С XVI века труды Максима Грека стали расходиться в многочисленных списках. И хотя канонизирован он был только в год 1000-летия Крещения Руси, его издревле почитали как одного из Радонежских святых. Еще в середине XVII века «Сказание о Максиме Греке» как житие святого было включено в Минею, и появились иконы с его изображением. А в 1591 году были открыты его мощи — они оказались нетленными, даже часть мантии сохранилась.

В 1996 году после археологических раскопок мощи преподобного были вновь обретены, и с тех пор находятся в Свято-Духовской церкви Лавры^[2].

Над гробницей его на медной доске вырезано:

«И что божественно он в книгах написал,

То жизнию своею и делом показал».

^[1] Нестяжа́тели — монашеское движение в Русской православной церкви конца XV — первой половины XVI веков, появление которого связано со спором о монастырском землевладении, против которого они выступали. Последователи Нила Сорского.  В этом вопросе им противостояли иосифляне, последователи Иосифа Волоцкого. Однако спор между ними не исчерпывается вопросом о монастырских вотчинах и вообще имущественными вопросами: различия во взглядах касались отношения к раскаявшимся еретикам, отношении к поместному (национальному) и общецерковному преданию, ряду других вопросов.

^[2] Cейчас мощи преподобного Максима находятся в Трапезном храме Лавры, куда они были перенесены из-за реставрационных работ в Свято-Духовской церкви.

Источник: Православный журнал «Фома»

О святом Иоанне Русском я услышала в конце 90-х, когда впервые приехала в Грецию: «Ты из России? Как и наш святой Иоанн Русский! Знаешь его?» Нет, я долгое время его не знала и только этой осенью впервые оказалась на Эвбее, где в его честь построен храм. Кто такой Иоанн Русский и почему его так любят греки, рассказывает настоятель храма протопресвитер Иоанн Вернезос, несущий свое служение здесь на протяжении 49 лет.

— Дорогой отец Иоанн! Чем вызвана столь горячая любовь греческого народа к нашему соотечественнику, святому Иоанну Русскому?

— Я приветствую Вас в храме святого Иоанна Русского и желаю, чтобы это паломничество послужило для отдохновения и преображения Вашей души. Святой Иоанн зовется Русским, потому что он родился в Южной России в 1690 году. После призвания в 1712 г. на воинскую службу в армию Петра Первого он участвовал в русско-турецких войнах. В 1718 году эти войны закончились победой Турции. Россия была вынуждена подписать мирный договор, согласно которому не могла получить обратно своих солдат, взятых в плен. Среди военнопленных оказался и святой Иоанна Русский.

Его выкупил в Константинополе один турецкий военачальник и через Анкиру и Кесарию Каппадокийскую, родину святого Василия Великого, привез вместе с другими русскими пленниками в селение Прокопи. Там их всех жестоко пытали, призывая отречься от Христа и принести клятву Магомету, сулили привилегии в получении равных с турками работ. Тяжкие пытки привели к тому, что многие русские воины отреклись от Христа: одни не имея достаточно веры, другие – не выдержав суровых мучений.

Последним из пленных был позван Иоанн Русский. И его турецкий военноначальник поставил перед выбором: либо ты принимаешь мусульманство, либо тебя ждет смерть. Именно этот выбор выявлял великих святых в истории нашей Церкви. Святой Иоанн ответил турку: «Я пленник этой войны, и я – в твоих руках. Но ты пленил мое тело, а не мою душу. Я готов выполнять ту работу, которую ты прикажешь, но не отрекусь от Христа, даже если ты лишишь меня жизни». Именно за выбор исповеднического пути мы, греки, так любим и почитаем святого Иоанна Русского.

Тотчас его отправили в хлев чистить навоз за животными. Его поносили обидными словами, били прутьями и, наконец, предали на одно из тягчайших истязаний. Турки разогревали на огне медную тарелку и затем, доставая ее из огня клещами, прикладывали к голове Иоанна. Раскаленное железо прожгло ему кожный покров до самого черепа: когда мы снимаем шапочку с головы святого, то видим следы от этой пытки.

Бессердечие турок и величие души Иоанна Русского особенно хорошо показывает то, как он ответил своим мучителям (и за это тоже он любим греческим народом): «Вы обжигаете мне голову, но это напоминает мне о терновом венце Спасителя. Хлев, где я живу, похож на вифлеемские ясли, в которых родился Христос. А побивание плетьми, оплевание и заушение дают мне почувствовать страдания моего Господа» Он нисколько не роптал на Бога, как мы с вами зачастую, сетуя: «Господи, за что мне все это!»

Если бы мы увидели тогда Иоанна, то перед нами предстал бы человек истерзанный, в окровавленных одеждах. Его голова была прожжена раскаленной медью, а все члены тела ныли от ударов. И несмотря на это каждую субботу, в полночь, он тайком от турок уходил к греческому священнику, чтобы получить от того Пречистые Таины и свои телесные страдания запечатлеть Причащением Тела и Крови Христа.

27 мая 1730 года, в последний день своей земной жизни, святой Иоанн был извещен любовью Божией о грядущей кончине и призвал священника. Тот взял яблоко, вырезал ножом сердцевину, вложил в него Святые Дары и отправился к Иоанну. Составитель жития повествует, что святой лежал в нечистотах животных и был подобен праведному многострадальному Иову. Причастившись Святых Таин, Иоанн предал свой дух Господу.

Вот путь православия: когда мы читаем жития святых, то не находим в них ни цветущих садов, ни накрытых пиршественных столов, но видим путь крови и жертвы, путь на Голгофу и Распятие. Для нас, верных православных христиан, всегда за страданием Великой Пятницы, за страданием Господа на Кресте, видится воскресение. Поэтому и Иоанн Русский повторял: «Ничтоже мя разлучит от любви Христовой: ни скорбь, ни мучения, ни огонь…»

Святой Иоанн победил турецкого военноначальника праведностью своей жизни. Когда тот отправился в паломничество в Мекку Аравийскую, Иоанн прислал ему из дома блюдо, наполненное пловом. Это чудо по своему величию сравнимо с чудесами Ветхого Завета: чаша с пловом, посланная из Прокопи, пришла в руки хозяину-турку в Мекку Аравийскую! Когда Иоанн скончался, турок сам призвал христиан со словами: «Мой раб и ваш человек (т.е. христианин), почил. Придите, возьмите его». И когда те пришли, покрыл тело своего слуги одним из самых дорогих ковров в знак почтения к усопшему.

Тело святого было погребено с почестями по православному обычаю. А спустя 3,5 года кто-то из жен-христианок предложил достать его из земли: «Давайте приготовим коливо и почтим сего чужеземца»! Тогда Иоанн явился во сне священнику и сказал: «Вы думаете достать мое тело из могилы, чтобы отслужить панихиду? Когда вы откроете гроб, то найдете тело нетленным!» Гроб был открыт в ноябре 1733 году, и по слову святого, тело оказалось совершенно нетленным. Так были явлены слова Господа: «Кто прославит Меня, того Я прославлю». Отсюда начинается история святых мощей Иоанна Русского в жизни православной Церкви. Его мощи – дар Бога не только грекам, но всему православному миру, всему человечеству. Греки гордятся тем, что мощи святого Иоанна находятся в их стране. И имя Иоанна Русского не сходит с их уст. В Греции не говорят – «святой Иоанн, который попал к нам из России или из Малой Азии», но всегда – «святой Иоанн Русский». Так он явил величие своей веры и прославил свое Отечество.

— И по сей день славит его?

— И по сей день. Я служу у святого Иоанна Русского 49 лет. Это не так много, но должен засвидетельствовать, что он очень любим нашей молодежью за дерзновение, терпение и смирение, которыми победил своего мучителя и праведностью снискал его уважение. Господь даровал святому Иоанну и особую благодать – помогать больным раком, парализованным, бесноватым и всем больным вообще. Известны тысячи его чудес!

— А своими глазами Вы видели какое-то чудо святого Иоанна Русского?

— Каждый день, который мы проживаем, мы можем рассказать не об одном, но о многих его чудесах. Лично для меня величайшее чудо то, что при всем моем недостоинстве он столько лет терпит меня рядом с собой (батюшка улыбается)! Ну, разве это не чудо?

Я расскажу Вам об одном из наиболее потрясших меня в этом году чудес святого. Когда я рассказал о нем на одной конференции, почти все из 400 присутствовавших плакали.

Молодые супруги подошли ко мне под благословение и поведали, что приезжают поклониться святому Иоанну Русскому из Салоник каждый год, берут благословение и возвращаются к привычной жизни после чуда, которое произошло с ними. Когда жена была на пятом месяце беременности и прошла обследования, профессор вызвал ее и ее мужа к себе в кабинет. Молодые встревожились – почему врач приглашает их отдельно от остальных. Их волнение оказалось не напрасным. Доктор объявил прямо: «У Вас рак, необходимо прерывать беременность и тотчас приступать к химиотерапии. Вы молоды. Мы сохраним Вам жизнь, а потом Вы родите здоровых детей. У меня нет ни малейшего сомнения в результате анализов. Поезжайте домой, успокойтесь, хорошенько все обдумайте, а завтра я жду Вас у себя».

Женщина посмотрела на мужа, и ничего ему не говоря, обратилась к профессору: «Доктор! Я не стану возвращаться домой и ждать до завтрашнего дня, но отвечу Вам сейчас». «Сейчас так сейчас!» «Я не позволю убить моего ребенка, но сохраню его, а там будь, как будет. Делать аборт я не стану». Врач сказала: «Хорошо, я принимаю любое Ваше решение». Вечером перед тем, как уснуть, женщина подошла к иконам и упала в бессилии перед ними: «Господи, неужели у Тебя нет ни одного святого для меня! Пошли мне его на помощь, чтобы я смогла родить ребенка даже через свою смерть». Она настаивала на жизни младенца. Уснув, она увидела во сне четыре раки, словно Господь говорил ей: «Чадо мое, не одного, а четверых святых имею я для тебя».

И тут начинается чудо: открывается рака, из нее поднимается прекрасный юноша, прикладывает руку к груди и делает поклон перед молодой женщиной со словами: «И младенца ты родишь, и сама останешься жива. Я Иоанн из России». Сон прекратился, она вскочила, разбудила супруга и повторила ему эти слова. Когда мы беседовали, жена сказала: «Батюшка, вот я, которая должна была умереть от рака, а вот мой ребенок, который не должен был появиться на свет»! И таких чудес тысячи!

Святой Иоанн Русский – наш любимый святой. Он помогает не только в болезнях, скорбях, трудных обстоятельствах, но и в радости. Многие молодые люди, победив на спортивных состязаниях в беге, борьбе, плавании, приносят к иконе свои золотые, серебряные и бронзовые медали (если вы посмотрите на икону, то увидите их), считая, что по заслугам они принадлежат святому. В последнее воскресение сентября и 27 мая, накануне дня памяти Иоанна Русского, многие люди проходят, обращаясь с просьбами к святому, 36 километров пути. На дороге нет свободного метра: всюду идут люди.

Этот путь прошла и та греческая семья Василия и Елизаветы Натариди, которая привезла меня на Эвбею. У этой семьи особые отношения со святым, много чудес они видели по его молитвам и самое великое чудо, это их сын Иоанн, которого Господь даровал им. Рассказывает Елизавета Натариди:

— У нас есть старший сын, но нам очень хотелось иметь ещё детей, а так как прошло много времени с первых родов, то это оказалось не так просто. Я беременела, но, к великому огорчению, происходили выкидыши. Я очень переживала, и тогда муж решил обратиться с молитвой к святому Иоанну Русскому. У греков существует замечательная традиция: если они обращаются с молитвой к святому, то обещают исполнить что-либо для него, дают обет (у них это называется «тама»). Мы тоже дали обет – пойти к святому Иоанну Русскому накануне празднования дня его памяти пешком.

Путь начинается от селения Псахна и вьется по серпантину, то поднимаясь, то опускаясь вниз по горам. Порой идти тяжело и сложно, порой легко и быстро, но всегда радостно и с молитвой на устах! Вот когда ты воистину познаёшь благодать и силу молитвы!

Отработав полный рабочий день, мы перекусили и отправились из Афин в Псахна, где оставили, как и все, машину. На путь мы вступили примерно в полдесятого вечера. Людей было очень много, все шли с фонариками в руках, освящая ими горную дорогу. Кое-где по обочинам расположились милые, родные люди, которые безвозмездно предлагали идущим воду, булочки и лукум с мёдом! С первых же шагов мы ощутили, как преобразились мы сами и все вокруг нас: с какой любовью приветствовали и поддерживали друг друга!

На полпути я от изнеможения не могла двинуться с места, как и многие другие. Вдруг появился мужчина, он бодро шагал, да ещё и шутил. У нас открылось второе дыхание, и мы продолжили путь. Последние 2 километра мне дались очень трудно, но, о чудо – к храму святого Иоанна Русского мы дошли в 8 часов утра! Настроение было прекрасное!

Мы помолились на службе. Затем начался крестный ход: мощи святого обносили по всему Прокопию под «дождь» из свежих лепестков роз, собранных людьми накануне. А местные жители с балконов своих домов осыпали ими мощи на протяжении всего шествия. Вернувшись к храму, раку установили так, что все могли пройти под мощами. Вы знаете, у нас не было никаких сомнений, что святой поможет!

А на следующий год 9 августа у нас родился Ванечка. Сейчас ему 5 лет, и он уже год пономарит в храме Панагиа Сумела (нижний храм посвящен святому Иоанну Русскому), и читает «Отче наш» на греческом языке.

В мае этого года мы снова прошли путь к Иоанну Русскому и пережили эту радость. Сейчас у нас другая просьба, и мы верим, что по молитвам святого Господь нам поможет.

— Отец Иоанн, а русские паломники не забывают своего святого?

— Тысячи русских приезжают на поклонение к святому Иоанну из России. Они стали приезжать около 10 лет тому назад, и с каждым годом их становится все больше и больше. Я уверен, что святой Иоанн рад слышать русскую речь, рад слышать тропари на церковно-славянском языке, рад слышать родной язык, на котором говорила его мама. Ведь это для каждого человека великий подвиг – жить вдали от Родины. И поскольку святой Иоанн по причине войны оказался на чужбине, то уверен, что соприкосновение с Родиной через русских приносит ему особую радость. Очень многие русские присылают сюда письма, просят отслужить Литургию или молебен у святого.

Святой Иоанн очень любит и греков: ведь Греция построила ему прекрасный храм, где празднуют его память. Ежегодно 800 тысяч греков приезжают сюда на поклонение.

— Батюшка, а когда Вы сами впервые узнали о святом Иоанне Русском?

— В младенчестве. Я родился неподалеку от Прокопи. Здесь святой Иоанн всегда очень почитался. Я открою Вам маленькую тайну: 17000 тысяч детей я покрестил в храме за время своего служения. Они уже выросли, приезжают: «Батюшка, Вы нас крестили, теперь венчайте!» После привозят крестить своих детей и даже внуков. И сами греки называют их «росопула», «русские дети», дети Иоанна Русского.

Фото: sedmitza.ru

— Имя Иоанн часто встречается?

— Каждую неделю я крещу 5-10 Иоаннов. Из 100 детей 40-50 – Иоанны. Так в Греции святой Иоанн славит свою Родину.

— А кому святой Иоанн совершает чудеса?

— Часто те, кому он совершает чудо, ничего не знают до этого о нем. Он сам называет им свое имя, говорит: «Я Иоанн Русский».

Почему он совершает чудеса? Если мы внимательно посмотрим на икону святого Иоанна Русского, то увидим, что у него крестообразно сложены руки, в одной из них он держит крест. Эти скрещенные руки показывают, что святой – слуга. Чей он слуга? Он – слуга Христа и служит Ему. За каждым чудом Иоанна Русского стоит Христос. Не надо спрашивать, как и почему произошло то или иное чудо! Сам Христос совершил его. Сила, которой святой Иоанн поднимает больного раком и исцеляет его – это сила Божия, благодать Божия, которая прошла через его святые мощи, как проходит она через мощи святого Серафима Саровского, святого Сергия Радонежского, святого Иоанна Кронштадского. Именно она передается больному, и тот получает исцеление. Так и когда мы молимся нашим святым, наша молитва передается Самому Христу.

Дорогие мои! От вашего соотечественника, святого Иоанна Русского, я приветствую вас и благословляю! И в скорби, и в радости святой Иоанн Русский – с вами. Если вы не можете приехать в далекую Грецию, то просите святого Иоанна Русского, и он будет рад придти к вам, на его Родину. Святые живы. Если бы они не были живы, то откуда бы знали нашу боль и скорбь? А раз знают и помогают, значит, живы. Любовь Божия да пребудет с вами и да поможет вам!

Перевод c греческого языка Елизаветы Натариди и Александры Никифоровой

Фото Елизаветы Натариди и с сайта — http://www.ioannrus.ru

Источник: Правмир

Протоиерей Игорь Фомин, настоятель храма Александра Невского при МГИМО, клирик собора иконы Казанской Божией Матери на Красной площади.

«Пятидесятница — это день рождения Церкви Христовой. Господь объединяет вокруг себя всех верующих людей — тех, кто желает следовать Ему, жить по Его заповедям, побеждать Его смертью свою смерть.

Вавилонское рассеяние народов, о котором мы читаем в Ветхом Завете, преодолевается как раз в дне Пятидесятницы. Господь снова собирает людей думающих, трудящихся над своим спасением. И все для того, чтобы потом ввести их в Царствие Небесное».

Источник: Православный журнал «Фома»

О времени, в которое жили Кирилл и Мефодий

В IX веке на просторах Европы были две великие христианские империи: одна — Византия со столицей в Константинополе, другая — Франкская империя. В 843 году она разделилась между наследниками короля Карла Великого на несколько королевств. Между этими империями простирались земли, на которых жили в основном славяне-язычники. К тому времени официальным языком в Византии стал греческий, а во владениях франков — латинский, хотя в быту жители всех этих государств пользовались самыми разными языками.

А что в те времена происходило на землях, где потом возникла Русь? Там жили славянские племена — поляне, древляне, кривичи, вятичи и другие. Государство русов только-только зарождалось.

О том, как братья расстались, а потом встретились

На берегу Эгейского моря раскинулся византийский город Фессалоники, или, как называли его славяне, Солунь. В этом большом городе жили представители разных народов. Немало здесь было и славян, поэтому славянским языком в этих местах владели многие. Знали его и в семье офицера по имени Лев. Старшего из семи его сыновей, самого сильного и мужественного, звали Михаил. Младший, болезненный, «большеголовый», но очень одарённый мальчик, носил имя Константин.

Братья дружили, старший всегда опекал и защищал младшего.

Михаил, по примеру отца, выбрал военную карьеру. Скоро он добился больших успехов по службе — стал главой одной из провинций Византии, где жили славяне. Десять лет Михаил честно управлял вверенными ему землями, а потом решил удалиться от мира и отправился на гору Малый Олимп, что на южном берегу Мраморного моря. Там был монастырь. Михаил постригся в монахи, приняв имя Мефодий.

А младший брат, Константин, поехал учиться в Константинополь. Там он столь хорошо себя показал, что его назначили помогать в учебе будущему византийскому царю — малолетнему наследнику Михаилу. Самые уважаемые учителя той эпохи наставляли мальчиков в грамматике и астрономии, геометрии и философии, музыке и арифметике… Константин изучил больше шести языков! В том числе в совершенстве — славянский.

Юноша отказался от выгодной женитьбы, твёрдо решив посвятить себя наукам. Тогда византийская царица и Патриарх, желая приблизить Константина к себе, уговорили его принять священный сан и стать библиотекарем при храме. Позже Константин стал преподавателем философии и даже получил прозвище Философ.

Византийский царь и патриарх очень ценили молодого учёного, приглашали его на соборы и диспуты, где Константин говорил на равных с почтенными мудрецами. В 852 году, когда Философу было всего 24 года, его даже отправили в столицу Арабского халифата Самару. Отправили потому, что арабы во время переговоров с Византией часто ругали христианскую веру. Нужны были грамотные люди, которые смогли бы изменить мнение арабов о христианстве. Константин вошёл в состав посольства, и принимал участие в долгих спорах о вере. В Самаре молодой человек удивлял арабских учёных мужей разумными высказываниями и отличным знанием Священного Писания. Домой, в Константинополь, арабы проводили его с честью и щедрыми дарами.

Вскоре после возвращения Константин покинул столицу и поехал на Малый Олимп, к старшему брату Мефодию.

Здесь братья наконец воссоединились после долгой разлуки. Вместе жили в монастыре, изучали труды святых отцов, молились и трудились. Но тихое отшельничество их скоро закончилось.

О том, как Мефодий и Константин к хазарам ездили

В то время к царю Михаилу пришли послы от хазар. Так назывался народ, который жил далеко к северу от Византии, в Хазарском каганате, по соседству с будущими древнерусскими землями (сейчас это Дагестан, часть Крыма, Дон и Нижнее Поволжье). Хазары просили прислать к ним мудрых людей, которые бы рассказали об учении Христа. Хазарский каган — верховный правитель, «хан ханов» — выбирал в ту пору, какую веру принять: ислам, иудаизм или христианство.

Царь Михаил назначил посланником к хазарам Константина, а тот уговорил брата, бывшего воина, помочь ему в опасном и долгом путешествии.

Нелёгок был путь через степи! Дикие племена угров, которые, как свидетельствует хронист, ходили в шкурах и выли как волки, нападали на караваны путников. По преданию, напали разбойники и на братьев, когда те остановились в степи для молитвы. Константин не испугался, лишь продолжал повторять: «Господи, помилуй!..» Когда святой закончил молитву, свирепые угры вдруг присмирели, стали кланяться ему и просить поучений. Получив благословение, разбойники отпустили монахов, и те благополучно продолжили путь.

Была у Константина и Мефодия важная и продолжительная остановка по дороге в Хазарию в крымском городе Херсонесе, или, по-славянски, Корсуни, что недалеко от нынешнего Севастополя. Готовясь к предстоящей миссии, святые братья продолжили изучать хазарский и еврейский языки, совершенствовались в славянском.

В Херсонесе, благодаря Мефодию и Константину, случилось настоящее чудо! В тех местах недалеко от берега в море были сокрыты мощи почитаемого христианского святого Климента, ближайшего ученика апостола Петра. Климента казнили в Херсонесе, в изгнании, в самом начале II века нашей эры. Кирилл и Мефодий убедили местного епископа найти мощи святого.

После заката солнца братья вместе с епископом и многими священнослужителями сели на корабль и отплыли в море. Там долго усердно молились. В полночь от моря вдруг воссиял свет! Перед изумлёнными священниками явились святые мощи. Их положили в корабль, отвезли в город и поместили в Апостольской церкви. Братья взяли часть мощей с собой в путешествие, чтобы со временем отвезти их в Рим.

Из Херсонеса Константин и Мефодий проделали долгий путь по морю и суше, пока не добрались до Кавказских гор, где располагался тогда каган — правитель Хазарии.

В ханском дворце братьев встретили с честью и приняли у них грамоту от царя Михаила. В долгих беседах с мусульманами, евреями и хазарами Константин разъяснял тонкости христианской веры, ссылаясь на Ветхий Завет, на древних пророков и праотцев, которых признавали, чтили и иудеи, и мусульмане, — Адама, Авраама, Ноя, Моисея, Давида, Саула…

Знатным хазарам, которые слышали долгие споры иудеев, мусульман и христиан, так понравились речи молодого византийского проповедника Константина, что двести из них приняли христианскую веру. В знак признательности хазары отпустили из каганата вместе с Мефодием и Константином более двухсот греческих пленников.

Братья двинулись в обратный путь в Константинополь. Принимали возвратившихся посланников в царском дворце с триумфом, как настоящих апостолов.

Мефодий стал игуменом Полихрониева монастыря на Малом Олимпе, а Константин поселился при церкви. И вновь недолгим был их отдых.

О буквах для великой Моравии

Великую Моравию (сейчас это территория Чехии) давно крестили немецкие миссионеры. Они тоже занимались переводами на славянский, но переводили только самые необходимые для прихожан молитвы и поучения. В храмах же верующие слышали только латынь, не понимали её, и поэтому немецкие священники могли объяснять им христианское учение так, как им хотелось. Проверить, правду ли они говорят, неграмотным крестьянам всё равно было невозможно.

В 862 году к царю Михаилу обратился моравский князь Ростислав: «Наш народ отверг язычество и принял закон христианский. Только нет у нас такого учителя, который бы веру Христову объяснил нам на нашем языке. Пошли к нам епископа и учителя!»

Царь Михаил откликнулся на просьбу Ростислава и первым делом позвал образованного в языках Константина Философа:

— Ведь вы с братом родом из Солоников (это ещё одно название города Фессалоники, родного для Кирилла и Мефодия), а солуняне все хорошо говорят по-славянски. Вот вам и идти к славянам в Моравию.

Константин был в то время нездоров, но согласился отправиться в далёкую страну. Спросил лишь:

— Имеют ли жители Моравии буквы на своём языке?

Михаил ответил:

— Нет, не имеют.

— Как же я буду проповедовать им? — огорчился Философ. — Это всё равно что записывать беседу на воде. К тому же, если славяне неправильно меня поймут, получится, что я проповедую ересь — неправильное церковное учение!

— Если захочешь, Бог даст тебе то, что ты просишь! — уверил Константина византийский царь. Он понимал, что создание письменного славянского языка нужно не только Моравии — новый язык поможет Византийской империи обратить в христианство тысячи и тысячи славян-язычников!

Константин снова отправился на Малый Олимп к Мефодию. Там молился, постился сорок дней, а затем взялся за работу. Перед братьями стояла очень непростая задача, но Кирилл смог придумать буквы, которые учитывали все особенности произношения славян. Святые братья взяли за основу говоры славян, которые жили недалеко от Фессалоник, и создали глаголицу — азбуку, понятную и жителям других частей славянского мира. Почему? Потому что в то время у славян был единый язык — разные славянские племена и народности разговаривали примерно одинаково и прекрасно друг друга понимали.

Константину предстояло перевести на новый язык Священное Писание, очень сложный текст. Многих слов, употребляемых там, в славянском языке просто не существовало, их нужно было создать заново. Такую сложную работу взял на себя святой философ. К Пасхе перевод начала Евангелия от Иоанна на новый славянский язык был готов. Завершив труды, святые братья вновь отправились в путь.

В Моравии Мефодий и Константин начали с того, что пошли в школы к местным детям. В школах готовили будущих священнослужителей и для этого обучали детей латинскому языку. Братья показали ученикам новую, славянскую азбуку и переведённые на славянский язык книги.

Местный князь Ростислав под началом Константина и Мефодия начал строить новые храмы, где службы шли на славянском языке.

Философ со своими учениками продолжал переводить церковные богослужения, люди в Моравии наконец стали понимать, о чём говорится в молитвах и как правильно славить Бога.

К сожалению, апостольская деятельность братьев очень не понравилась немецким священникам. Немцы были убеждены, что богослужения можно проводить только на трёх языках — латинском, еврейском и греческом. Это было распространённое тогда в латинской Западной Европе ошибочное мнение, которое позже назвали «трёхъязычная ересь». Константин горячо спорил с немцами, вспоминал слова древнего пророка Давида: «Хвалите Господа на всех языках!» и слова Евангелия: «Шедше научите вся языки…», то есть убеждал всех, что восхвалять Бога можно на любом языке.

Больше трёх лет провели Константин и Мефодий в Моравии. Обошли много земель, обустраивали школы, везде учили людей славянскому письму и слову Божию. Многие ученики из славян были готовы стать священниками и дьяконами, но давать им священный сан мог только епископ. А своего епископа в Моравии тогда не было. Кроме того, западные высокопоставленные священнослужители, недовольные популярностью византийских проповедников, отправили в Рим жалобу на то, что Константин и Мефодий учат славян богослужениям на славянском языке.

Чтобы отстаивать свою правоту, Константину и Мефодию пришлось отправиться в Рим. С собой они взяли мощи святого Климента, которые привезли из Херсонеса.

О том, как святые братья приехали в вечный город

По дороге в Рим Константин и Мефодий остановились в Паннонии, в Блатенском княжестве (оно располагалось у Блатенского озера, современного Балатона — территория Венгрии, восточной Австрии и юго-западной Словакии). Там правил князь Кóцел. Он принял братьев очень радушно, и византийцы задержались у Коцела примерно на полгода. Князь собрал из своего народа 50 учеников, и сам вместе с ними научился у Константина и Мефодия славянской азбуке. Прощаясь, Коцел предлагал проповедникам богатые подарки, но те отказались. Лишь попросили отпустить на свободу девятьсот греческих пленников, что и было сделано.

Дальше святители двинулись к Адриатическому морю, оттуда со своими учениками прибыли в итальянский город Венецию. В городе на воде они встречались и вновь много, горячо спорили со священниками, которые также впали в ересь «трёхъязычия». Доказывая и здесь свою правоту, Константин вспоминал слова апостола Павла: «Разве не идет от Бога дождь одинаково на всех, или солнце не сияет для всех, или вся тварь не дышит одним воздухом? Как же вы не стыдитесь думать, что кроме трех языков, все остальные племена и языки должны быть слепыми и глухими».

Византиец перечислил народы, которые молятся христианскому Богу на своём языке — армяне, персы, абхазы, иверы, сугды, готы, обры, турки, козары, аравляне, египтяне, сирияне и многие другие. «Всякое дыхание да хвалит Господа!»

В Риме главный епископ Адриан со священниками встречали Константина и Мефодия «как ангелов Божиих». Мощи святого Климента считались величайшей реликвией, поэтому людям, которые доставили святыню, оказали всяческий почёт и покровительство. Адриан утвердил богослужение на славянском языке и благословил переводы, которые сделали братья. Славянские книги были положены на алтаре в храмах Санта-Мария-Маджоре и в Сан-Паоло-фуори-ле-Мура, крупнейших римских храмах того времени. Братьям позволили провести на славянском языке главное богослужение — литургию в храме апостола Петра.

Поездка в Рим стала для Константина последним путешествием. Через год после прибытия в Вечный город слабый здоровьем сорокалетний просветитель серьёзно простудился. Своему старшему брату, верному товарищу и защитнику Константин Фиолософ завещал: «Мы с тобой как два вола: от тяжёлой ноши один упал, другой должен продолжать путь».

За пятьдесят дней до смерти Константин постригся в монахи с именем Кирилл. Мефодий хотел забрать тело брата, чтобы похоронить на родине, но, по совету римского епископа, Кирилла похоронили в храме святого Климента, рядом с мощами, которые братья доставили в Рим. С этого момента Кирилла начали почитать как святого. А Мефодию предстояло продолжать дело, которое братья начинали вместе.

О долгих странствиях Мефодия

Через некоторое время князь Паннонии Коцел попросил римского епископа вновь отправить к нему Мефодия.

Римский епископ Адриан II подтвердил, что Мефодий вправе проводить литургию на славянском языке, назначил его своим официальным посланником. Великая Моравия и Паннония теперь были землями, вверенными Мефодию.

По дороге в Паннонию Мефодий заехал в Великую Моравию. А там уже всё изменилось: князь Ростислав, который так радушно принимал прежде святых братьев, больше не возглавлял страну. На престоле был его племянник Святополк. Этот правитель снова открыл страну для немецких миссионеров, а тем, конечно, совсем не хотелось видеть рядом конкурента-проповедника, который учит и служит на «неправильном» языке. В 870 году, во время похода короля Людовика Немецкого на Моравию, Мефодий попал в плен. Немецкие епископы этим воспользовались: Мефодия обвинили в захвате чужих церковных территорий, арестовали, судили и отправили в ссылку в Швабию, область на юго-западе современной Германии, в один из монастырей. Там, в заключении, вместе с некоторыми своими учениками он провёл почти три года. В Рим об этом никто ничего не сообщил, защитить святителя было некому.

Немало претерпел Мефодий в заключении — и голод, и лишения… В конце концов весть о несчастьях митрополита всё же дошла до нового Римского епископа Иоанна VIII. Он тут же отдал строгий приказ освободить заключённого.

Мефодий был оправдан, права его восстановили, и землю, которую митрополит окормлял (то есть опекал, отвечал за неё), вернули.

Добравшись до Великой Моравии, святитель, окружённый учениками, продолжил свои апостольские труды: переводил богослужебные книги на славянский язык, проповедовал местным жителям учение Христа, обратил в христианство чешского князя Боривоя и его супругу Людмилу.

Служение Мефодия не было безоблачным. Менялась власть, и его то чествовали и во всём ему помогали, то снова обвиняли в ереси, притесняли, мешали проводить богослужения на славянском языке. В такие моменты лишь вмешательство Рима спасало святителя. Мефодий стал архиепископом, перевёл на славянский язык почти весь Ветхий Завет, собрание церковных канонов, светских законов и множество книг.

Мефодию приходилось много ездить: из Паннонии в Моравию, оттуда — в Рим, снова в Моравию, в Константинополь и опять в Моравию… В лесах по дороге на него нападали разбойники, на море он не раз попадал в штормы, на реках он едва не тонул в глубоких омутах. Но несмотря на испытания, святитель не оставлял служение до самой своей кончины в 885 году. Его похоронили в столице Великой Моравии Велеграде. Отпевали его на славянском, греческом и латинском языках. Перед смертью Мефодий назначил себе преемника. Это был Горазд Охридский — славянин, архиепископ, который не только сохранил наследие Кирилла и Мефодия, но и вместе с другими учениками святых братьев принимал участие в создании на основе глаголицы алфавита, которым мы пользуемся сегодня, — кириллицы.

Зачем же нужна была кириллица, если уже была глаголица? В кириллице начертание букв очень напоминает греческую азбуку. А её в те времена все знали — греческий был, как бы теперь сказали, «языком межнационального общения», наподобие английского в наши дни. Кириллица выглядела привычнее и легче воспринималась и учёными, и купцами, и князьями, и простыми людьми, хотя все буквы, все звуки в неё перешли из алфавита Кирилла и Мефодия — глаголицы.

Все алфавиты, созданные после Рождества Христова, неразрывно связаны с принятием народами христианства. И готы, и эфиопы, и славяне получили свои алфавиты и собственные литературные языки только после крещения. Святые братья понимали, что Христово учение обращено ко всем народам, а неграмотным людям проповедовать сложно. Благодаря Кириллу и Мефодию славяне получили не только Евангелие и богослужение на родном языке, но и возможность читать византийские книги.

Почти через тысячу лет после рождества Спасителя и Русь приняла крещение. Наследие святых братьев и их учеников стали доступны и для нас. Русские познакомились с книгами Кирилла, Мефодия и их учеников, и стали писать свои книги! Появилась древнерусская литература: «Слово о законе и благодати» митрополита Иллариона, «Поучение» Владимира Мономаха, «Сказание о Борисе и Глебе» и другие. Мы по праву преемники и хранители наследия Кирилла и Мефодия.

Глаголица

У Константина получилась азбука из 41 буквы (позже сократилась до 30). Только была это не известная нам кириллица, а другая, первая славянская азбука — глаголица. Название, возможно, произошло от четвёртой буквы алфавита — «глагол», которое означало «слово». «Глаголати» — говорить. Получается, с помощью букв глаголицы священные книги заговорили со славянами на их родном языке.

Константин придумал совершенно новый алфавит. Его буквы самой своей формой идеально подходили для проповеди, так как представляли собой сочетания христианских элементов, символизирующих христианское учение: крест — Страсти Христовы, круг — Божественное совершенство, треугольник — Святая Троица. 

Дольше всего глаголица продержалась в Хорватии, последнее печатное издание вышло в Риме в начале прошлого века, правда, буквы немного изменились внешне под влиянием готических западных букв.

Кириллица

Кириллический алфавит — кириллица — был составлен позже, уже после смерти святых братьев, на основе глаголицы по звучанию и греческого письма по написанию. Считается, что новую азбуку составили ученики Мефодия, нашедшие приют в Болгарии после их изгнания властями из Великой Моравии.

Почему же понадобилась и впоследствии стала популярна кириллица, если уже была глаголица? Дело в том, что кириллица очень похожа по написанию на греческий алфавит, который тогда был широко распространён. Греческим письмом переписывали богослужебные книги, поэтому и славянам было удобнее и понятнее писать на похожей кириллице. Сегодня кириллицей пишут в Белоруссии, Болгарии, Сербии, Северной Македонии, России, Украине, Киргизии, Монголии, Таджикистане, Абхазии, Боснии и Герцеговине, Черногории, Южной Осетии…

Источник: Православный журнал «Фома»